Маэстро и города мира:
Из интервью: Виталий Иванович, я слышал об интересном случае, произошедшем с Вами в районе Черного моря. Не могли бы Вы рассказать об этом?

В августе 1943 г. я с ведомым Александром Пчелкиным перегоняли с завода в полк новенькие Ла-7. Пролетая над Черным морем, увидел плавучий госпиталь - теплоход “Грузия”, перевозивший раненных с Малой земли в Сочи. И вдруг замечаю, что к плывущему одиноко, без сопровождения, с опознавательными знаками Красного Креста теплоходу приближаются три немецких самолета. По международной конвенции суда с флагами Красного Креста не могли подвергаться нападению, но что для фашистов конвенции. К сожалению, перегоняемые нами с завода Ла-7 не имели боеприпасов для пушек. Что делать? Тут родилась идея. На этих самолетах было установлено новое оборудование - сигнальные огни. Я подал команду ведомому А.Пчелкину, чтобы он имитировал своими сигнальными огнями трассирующие пули стрельбы по противнику и пошел на сближение с немецким самолетом. К тому времени у немцев, получивших прекрасный урок воздушных боев на Курской битве, ходила байка - если в небе два русских истребителя, то вступать в бой с ними можно только имея двойной перевес. А немцев было только три самолета. Увидев наши “трассирующие” огни, немцы отвернули от теплохода и убрались восвояси. Наши новенькие Ла-7, облетев теплоход, поприветствовали раненных на палубе, капитана на ходовом мостике и улетели. Капитан записал все увиденное в вахтенный журнал и доложил командованию по прибытии в порт. Капитан “Грузии”, надолго запомнив это случай, начал искать спасителей и выяснил через командование флота наши имена. Уже после войны, летом 1947 я будучи слушателем Военно- воздушной академии узнал, что за спасение теплохода с раненными советскими бойцами удостоен звания Почетного гражданина г. Сочи.
Попков В.И. был почетным гражданином Москвы, Сочи, Киева, Одессы, Праги, Вены и Будапешта. В Москве бронзовый бюст Попкову установлен на Самотечной площади.

Вчера, 17-го, было уже 40 дней...

МАЭСТРО и асы Геринга - 2: Из интервью:
"...После войны у меня была … интересная встреча. В бою 26 августа 1942 года знаменитый немецкий пилот Граф был сбит мною и сел неподалеку от аэродрома Гумрат под Сталинградом. Он был взят в плен. В 1995 году во время празднования 50-летия разгрома фашистской Германии мы с ним встретились в поезде на пути в Волгоград. Разговорились как летчик с летчиком. Он был страшно удивлен, что его приземлил тогда простой сержант, а я начал воевать, не получив офицерского звания. Мы разобрали почти все его 220 побед. В ходе беседы Граф постепенно сокращал их количество, и поскольку разговор шел «по гамбургскому счету», без жульничества, то в конце концов оказалось, что он сбил не 220 самолетов, а 47 ... По-моему, это соответствовало действительности, ибо за один год, с 22 июня 1941-го по 26 августа 1942-го, нельзя столько «нащелкать», даже если сбивать по несколько самолетов в день. Ну и потом, в конце концов, не он меня сбил, а я его принудил к плену
О боевых делах наших бывших противников написано много книг: «Белокурый рыцарь Германии», «Хроника побед Эрика Хартмана», «Немецкие летчики-истребители-асы 1939-1945 годов» и другие. Книги эти первоначально были выпущены в США, а потом уже их перепечатывали в Германии. Из книг американцев по всему миру разошлись цифры побед этих асов. Однако, повторяю, никаких ссылок на документы и никаких документов нет.
Во Второй мировой войне были сбиты тысячи самолетов с обеих сторон, а фотокадров, фиксирующих разрушение цели или ее поджог, не так уж много – не больше двадцати на все годы войны. Во всех кинохрониках мы наблюдаем одни и те же кадры. Ни одного кадра, сделанного Хартманом или Бартцем, в книгах Толливера и Констебля нет. Самым верным подтверждением событий являются показания наземных наблюдателей и обломки упавших машин. Собрать такие подтверждения было сложно в условиях советско-германского фронта в периоды наступлений и отступлений. Невозможно учесть самолеты, упавшие в море, болота, лесные массивы. Многие самолеты были сбиты нашими и немецкими асами методом «свободной охоты» за линией фронта над территорией противника. Естественно, всякое подтверждение при этом исключается. Попасть в самолет – еще не значит сбить его. Наши самолеты, такие, как Ла-5, Ла-7, Як-3, Лагг-3 или Ил-2, были очень «живучими». Подбитые в бою, они зачастую могли возвратиться на свой аэродром и после небольшого ремонта вновь участвовать в боях.

Немцы знали имена и радиопозывные наших асов и по радио предупреждали своих пилотов, что они в воздухе и лучше в такой-то квадрат не залетать. Так, Бартц рассказал, что он несколько раз уклонялся от боя с Зайцевым и Лавейкиным. В наших ВВС это не практиковалось, и поименно сильнейших противников наши летчики тогда не знали.
Каким образом у них формировались личные счета побед, не знает никто. Не дают на это ответ и архивы. Наши прославленные летчики, с кем мне доводилось общаться, – Скоморохов, Савицкий, Лавренков, Глинка, Кожедуб, Покрышкин, узнав о 352 самолетах, сбитых Эриком Хартманом, о 301 – Баркхорном, 275 – Раллем, свыше 200 Бартцем, не находили этому объяснения. В списке побед «Люфтваффе» числилось свыше сотни пилотов, на счету которых было записано более ста сбитых самолетов. В то же время у лучших наших летчиков И. Н. Кожедуба и А. И. Покрышкина было на личном счету 62 и 59 сбитых фашистских самолетов. Более 50 побед одержали Речкалов, Ворожейкин, Гуляев, Глинка, Краснов, Зайцев. А лучшие американские истребители Ричард Бонг и Джимми Джонсон сбили по 40 и 38 самолетов «Люфтваффе» и их союзников.
Кроме геббельсовской пропаганды и превосходства пилотов «Люфтваффе» в выучке и качестве техники на первом этапе войны сказывалась и методика «наращивания» успехов. Так, одна победа немецкого пилота в группе в воздушном бою засчитывалась каждому его участнику, а подбитый, но не упавший самолет мог считаться сбитым и также шел в общий счет побед. К числу побед относились и самолеты противника, уничтоженные на аэродромах. Подтверждения получившихся суммарных цифр нигде нет, кроме книг самих пилотов или обслуживающих их публицистов. В вышедших в Германии и других странах Запада книгах много грубых ошибок, говорящих о незнании авторами реалий советско-германского фронта. На них и явная печать длительной холодной войны.
Надо сказать, что тактику ведения воздушной войны определяла идеология двух государств Германии и Советского Союза. В одном случае – ставка на героев, в другом – опора на коллективность. Работа фашистских летчиков-»экспертов», как в Германии называли асов, облегчалась тем, что они имели право свободного полета. Этого не могли позволить себе наши истребители, привязанные к определенным целям: к войскам на поле боя, прикрываемым группам бомбардировщиков, штурмовиков, разведчиков. Индивидуализм у нас практиковался мало. Ходить на больших скоростях не позволял групповой полет. Главным для нас было не дать истребителям противника атаковать прикрываемые нами самолеты. Немцы, используя преимущества «свободного полета», предупреждаемые по радио, заблаговременно старались иметь запас высоты, скорости, занимали позицию высоко над сражающимися, ждали своей минуты. И стоило из боя выйти поврежденной или расстрелявшей свой боезапас машине или если в круговерти общей схватки кто-то терял бдительность, «эксперт» был тут как тут, коршуном падал с высоты и мгновенно добивал жертву. В открытый бой с равными возможностями «эксперты» старались не вступать. И уж точно не тянули изрешеченный пулями «мессер» или «фоккер» на свою базу, как поступали наши летчики, а выбирали удобный момент и прыгали с парашютом или садились «на брюхо» без шасси. Тот же Хартман, когда у него кончилось горючее, бросил в Румынии Ме-109ф без зазрения совести в четырех километрах от своего аэродрома, даже не пытаясь посадить машину..."

Журнал «VIP-Premier», апрель-май 2003

Маэстро и дети:
Из интервью:
Виталий Иванович, у Вас очень большое количество наград, внушительный иконостас. А какие из них наиболее дороги Вам?.

Мне дороги все награды моей Родины. Но, пожалуй, главная моя награда – это спасенные жизни 30 детей, которых я с товарищами вывез из осажденного Ленинграда.

Однажды, в конце марта 1942 г. нашему полку было поручено сопровождать 2 транспортных самолета ЛИ-2 в Ленинград. На них летели Первый Секретарь Ленинградского обкома партии А.А.Жданов и Командующий Ленинградским фронтом генерал-армии Г.К.Жуков. Выбор пал на наше звено не случайно. Я раньше часто ездил на поезде к тете в Ленинград, где она работала в Детском доме № 3. По дороге любил рассматривать церкви. Потом в войну именно по ним определял всегда маршрут своего полета. Перед вылетом я подошел к ребятам летчикам и сказал, что направляюсь в Ленинград, буду у тети в детском доме. “Там нет продуктов, давайте что-либо соберем”. Мне дали два мешка сухарей, мешок черного хлеба, консервы мясные, сухую картошку, морковь, в общем, все, что у нас было. Насобирали килограмм на сто пятьдесят продуктов. Самолеты должны были лететь над “дорогой жизни”, где в воздухе буквально свирепствовала немецкая авиация, но мы благополучно выполнили задание.

Сели на “Комендантский” аэродром. Начальство уехало, и я попросил коменданта дать мне машину, чтобы довезти продукты до детского дома. Когда приехал туда, все несказанно обрадовались такому бесценному подарку. Тетя провела меня по Детскому дому, показала кухню. Они там варили суп из лошадиной упряжи. Резали кожу и опускали в чаны, добавляя пучки сухой травы. Сверху этого варива плавали несколько жирных пятен. Тетя показала мне наиболее истощенных ребятишек. “Они уже доходят, бедненькие”, - вымолвила она. Когда я зашел в комнату и увидел маленькие, скорченные безжизненные тельца, лежащие на кроватях, то потерял дар речи, не мог вымолвить и слова. Я боевой летчик стоял как вкопанный и плакал. На меня смотрели тридцать пар огромных глаз. Это все, что было у них живое. Они не двигались, просто грустно и вопрошающе - отрешенно взирали на меня. Я попытался пошутить, подбодрить их. У меня был с собой пакет яичного порошка, разорвал его, дал им попробовать. Некоторые не могли даже сосать. После увиденного, я быстро вернулся на аэродром. Поговорил с летчиками транспортной авиации, чтобы они вывезли детей. Раненых солдат и офицеров уже погрузили в самолеты, которые должны были лететь в Кострому. Я все же убедил летчиков слить часть топлива и погрузить всех детей в один самолет, чтобы он доставил их в Москву. Так мы спасли жизни тридцати детей.

«Но эта история имела свое продолжение. – вмешалась в разговор супруга прославленного летчика Нина Михайловна. - Прошло много лет. На очередную годовщину освобождения Ленинграда Виталий Иванович сопровождал генерала-армии Лященко Николая Григорьевича, дивизия которого участвовала в прорыве блокады. Во время одной из съемочных пауз он рассказал киношникам, что тоже был в Ленинграде в то время, правда, при других обстоятельствах. Те нашли несколько человек из группы тех детей. Эти уже взрослые люди сохранили на память о жизни в блокадном городе алюминиевую тарелку с именами всех 30-ти спасенных детей, которую при встрече подарили своему спасителю. Теперь, как видите, она занимает достойное место в архиве Виталия Ивановича. Надо добавить, что также выжили остальные сто десять ребятишек Детского дома № 3. “Ангел с неба” – так называли военного летчика Виталия Попкова после войны спасенные дети. Ведь до конца блокады они питались продуктами, привезенными им».

Виталий Иванович показал две телеграммы, присланные на его имя из Санкт-Петербурга в Москву дни 50-летия празднования Великой Победы на телепрограмму “Трамвай желаний” в день передачи о В.И.Попкове :

“Блокада мешок сухарей добрые глаза такое не забывается мы поздравляем и спустя полвека благодарим от имени детей блокадного 3 детского дома - брат и сестра Кашины 29.04”.

“Только доброта спасла и спасет мир живите долго счастливо Группа воспитанников блокадного третьего детского дома.29.04”.

Маэстро и мир:
Вице-президент Фонда офицеров запаса, Президент международного комитета "Мир океанам", Почетный член Всемирной ассоциации летчиков-истребителей - асов Второй мировой войны, Почетный член американской ассоциации летчиков-участников Второй мировой войны "Золотые Орлы".
Генерал-полковник авиации в отставке, почетный гражданин двенадцати городов мира, профессор, доктор технических наук, академик. В Пентагоне на памятной плите среди имен 23-х лучших летчиков Второй мировой есть фамилия русского аса- истребителя Попкова В.И. На Самотечной площади столицы герою установлен бронзовый бюст.
Если что-то пропущено, прошу добавлять!

А что мы знаем о "Поющей Маэстро?
Из интервью:
«- Режиссер Леонид Быков нашел меня в конце шестидесятых годов, - вспоминает Виталий Иванович Попков. - Первая фраза Леонида: "А помните?" Оказывается, встретились в 1944 году в украинском городке Краматорске, после освобождения которого мы дали концерт. Местные подростки отблагодарили выступлением своего хора. Хорошо пели. Мы им даже по цветочку подарили. Еще бы! Запевал-то у них пацан по фамилии Кобзон. Да, да, тот самый. Выделялся и Леня. Через столько лет я его, конечно, не узнал. Выступление помню, а что до лиц, то куда там!
- А он вас, выходит, на всю жизнь запомнил...
- Тогда же Леня рассказал, как три раза поступал в летное училище, но не попал из-за болезни сердца и малого роста. Попросил разрешение снять фильм о моей эскадрилье. Два дня расспрашивал. Более всего интересовался характерами летчиков, подробностями нашей фронтовой жизни. Та встреча не пропала даром. Мои боевые друзья узнавали себя в фильме. И ироничный Сережа Глинкин, и Вася Кононов, которому я подарил свою трубу, а играл он не хуже Эдди Рознера. И Женя Быковский - скромняга, с девушками застенчивый, а когда за рояль садился, преображался.
- Больше полувека прошло после окончания войны, но не забыть и погибших однополчан, - вздыхает Виталий Иванович. - Служил, например, у нас парень из Узбекистана - Марисаев, влюбленный в Галю Туберелидзе. В фильме Галю сыграла Евгения Симонова, тогда студентка второго курса ВГИКа. Если не ошибаюсь, это ее первая работа в кино. В нее влюбляется Ромео из Ташкента (артист Р. Сагдулаев). Оба погибают по сценарию. Погибли они и в жизни...
На сегодняшний день от легендарного полка осталось всего пять человек...
Интересно, что "сын полка" Михаил Двилянский после войны стал композитором, заслуженным артистом России. Аккомпанировал Лидии Руслановой, Людмиле Зыкиной. А когда-то игрой на баяне встречал возвращавшихся с заданий летчиков...»
Маргарита ЕГИЗАРЬЯН, сайт www.leonid-bykov.ru/staty/38.htm